Ельцова ("Фауст")

Смотри также Творчество Тургенева

Мать Веры Николаевны. Владелица "маленького именьица", "женщина очень странная, с характером, настойчивая и сосредоточенная". Она говорила на нескольких языках, много знала. В географии, "истории и даже в естественной истории ставила в тупик" "кандидата не из последних". Она была семью или восемью годами старше своего мужа, за которого вышла по любви; он тайно увез ее из родительского дома. Она едва пережила его потерю и до самой смерти носила черные платья. "Оставшись вдовою, г-жа Е. посвятила весь свой досуг на воспитание дочери и почти никого не принимала". "Все у нее делалось по системе, и дочь свою она воспитывала по системе, но не стесняла ее свободы". "У г-жи Е. были свои id?es fixes, свои коньки. Она, например, как огня боялась всего, что может действовать на воображение. Она сама руководила чтением Веры, и ее дочь до семнадцатилетнего возраста не прочла ни одной повести, ни одного стихотворения". Она была убеждена, что надо заранее выбрать в жизни: или полезное, или приятное и "так уже решиться, раз навсегда..." Когда-то она "хотела соединить и то и другое", но убедилась, что "это невозможно и ведет к гибели или к пошлости". Е., по словам Павла Александровича, была удивительным существом", "необыкновенной" женщиной, честной, гордой, хотя "не без фанатизма и суеверия своего рода". "Я боюсь жизни", — сказала она однажды. "И точно, она ее боялась, боялась тех тайных сил, на которых построена жизнь и которые изредка внезапно пробиваются наружу". В жизни ее было много трагического: и мать и муж умерли внезапно. Отец после побега ее с Ельцовым "предсказал им обоим жизнь печальную" и умер, не пустив к себе на глаза дочь. Она никогда не улыбалась. "Она как будто заперлась на замок и ключ бросила в воду. Она, должно быть, много горя перенесла на своем веку и никогда ни с кем не поделилась им: в себе затаила". "Она до того приучила себя не давать воли своим чувствам, что даже стыдилась выказывать страстную любовь свою к дочери; она не целовала ее при других, никогда не называла уменьшительным именем". — "Надламывать себя не для чего, — говорила она, — надо всего себя переломить".